Верещагин: художник, этнограф, шпион... ?

«Да ну, не пойду я смотреть на черепа», – можно услышать от представителей старшего поколения (молодёжь часто вообще, что называется, не в теме). Из школьных учебников большинству запомнился именно «Апофеоз войны» – картина страшная, безысходная, вызывающая содрогание.

Видимо, поэтому ажиотажа, породившего знаменитую очередь на Серова, вокруг проекта «Верещагин» не возникло: наши тонко чувствующие сограждане ограждают себя от переживаний, связанных с восприятием батальной живописи. А зря. Рассказываем, почему на выставку Верещагина нужно сходить обязательно.

Личность, поражающая масштабом

Биография Василия Васильевича Верещагина (1842-1904), набранная убористым шрифтом, занимает целую стену. И перед этой стеной постоянно толпятся люди, потому что перечень фактов читается как мастерски закрученный приключенческий роман. Всемирно известный художник, так и не закончивший Академию художеств, герой многочисленных войн, не желавший принимать наград, самобытный живописец, добившийся успеха, но никогда не работавший на заказ, талантливый писатель, увлечённый этнограф, азартный путешественник, объездивший весь мир, успешный предприниматель, превращавший собственные выставки едва ли не в театральное действо. Одновременно патриот и пацифист – оказывается, так бывает.

Плюс к этому – уникальная работоспособность, собранность, целеустремлённость. Портрет Верещагина кисти И.Н. Крамского, открывающий выставку, не закончен: художника, не желавшего тратить время попусту, так и не удалось уговорить продолжить позирование. Сидеть на месте Верещагин и правда не мог, и вся его жизнь представляет собой многолетние странствия и непрерывную работу.

Целостность восприятия

Василий Верещагин принципиально не участвовал в сборных выставках. Он писал работы сериями, считая, что только в таком виде зритель сможет получить целостное впечатление.

К примеру, знаменитая «Туркестанская серия», содержащая более сотни картин, имела большой успех в Лондоне. Нашлись и покупатели, однако Верещагин был непреклонен: картины должны остаться в России. Для России тоже было условие: художник не хотел, чтобы серию разделяли, поскольку считал, что все картины вместе представляют намного большую ценность для зрителя. После долгих переговоров всю серию купил Павел Третьяков, пообещав выстроить для них отдельное здание – это и было сделано через несколько лет при расширении галереи.

Кураторы выставки с большим уважением отнеслись к пожеланию художника. Во-первых, в экспозиции собрано более четырёх сотен картин и рисунков из российских и зарубежных музеев, а также из частных коллекций. Зритель может следовать по миру за художником: «Туркестанская» серия сменяется «Индийской», за ней следует знаменитая «Балканская», посвящённая Русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Серия под названием «1812 год» посвящена изгнанию из России армии Наполеона, рядом «Русская серия» – изразцовые печи, храмы, резные иконостасы, лица крестьян…

Интересна судьба небольшой серии «Трилогия казней». На выставке она представлена двумя монументальными полотнами. «Казнь заговорщиков в России» долгое время была запрещена к ввозу в Россию, а потом несколько десятилетий в виде рулона пролежала в фондах Государственного музея политической истории и была отреставрирована только в 2017 году. «Распятие на кресте у римлян» кураторам выставки удалось раздобыть из частного собрания, владелец картины не указывается. На третьей картине – от неё осталась только фотография, представленная в отдельном зале – была изображена расправа англичан над восставшими индийцами. Говорят, её выкупило и уничтожило правительство Англии, слишком уж позорный эпизод истории этой страны изобразил живописец.

Заключительная серия – «Японская». По роковому стечению обстоятельств Верещагин, несколько десятилетий мечтавший попасть в Японию, оказывается в этой стране лишь в конце своей жизни и вскоре гибнет, не успев написать ни одного батального полотна, посвящённого Русско-японской войне. Удивительно, но ровно в то время, когда 21 марта 1904 года Верещагин вместе с адмиралом Макаровым возвращался в Порт-Артур на броненосце «Петропавловск», некий штабс-капитан Ручьёв на берегу осваивал фотоаппарат – техническую новинку того времени. Так взрыв «Петропавловска» оказался увековеченным на фото, и этот снимок также можно увидеть на выставке.

Восток – дело тонкое?

Самая значительная часть экспозиции отдана масштабной «Туркестанской серии» Верещагина. Как и в других разделах выставки, картины дополнены произведениями декоративно-прикладного искусства – чайниками и кувшинами, халатами и молитвенными ковриками, сосудами для сбора подаяний, мечами и конской упряжью.

Между картинами «Двери Тамерлана» из Третьяковки и «У дверей мечети» из Русского музея размещена самая настоящая резная дверь XV века из усыпальницы Тамерлана в Самарканде – её вместе с мозаичной панелью из той же усыпальницы на выставку привезли из Эрмитажа.

Картины, даже небольшие по размеру, наполнены деталями: можно бесконечно вглядываться в лица и ловить взгляд узбеков, индийцев, казахов, можно пытаться растолковать содержание уличных сценок – благо, аннотации к картинам на этой выставке очень подробны и содержательны. Можно долго и с упоением рассматривать каждый стежок на халате киргизского охотника с соколом (на самом деле – казахского, просто тогда принято было называть казахов киргизами), можно ощущать жар пыльных степей или любоваться восточной архитектурой – кстати, Верещагин неоднократно обращал внимание на необходимость бережного отношения к архитектурным памятникам.

Художнику были интересны и сами люди, и их обычаи, привычки, традиции, и то, что создали они и те, кто жил до них. Портреты, пейзажи, монументальные работы, крохотные зарисовки… Интересно, что картины этой серии на удивление целомудренны – на них нет обнажённых красавиц, а запечатлённые художником женщины, можно сказать, лишены эротики. Всё-таки Верещагин был больше исследователем, этнографом, краеведом, чем охотником до острых ощущений. Единственная картина на выставке, к которой с натяжкой можно подтянуть непристойное содержание, изображает сцену продажи ребёнка-невольника: по всей видимости, нагому мальчику в скором будущем предстоит удовлетворять самые разнообразные потребности своих хозяев.

Даже не касаясь военной темы, хотя в «Туркестанской серии» она рвётся на первый план, начинаешь чуть ли не физически чувствовать: Восток – это безумно красиво, невообразимо интересно, ярко, многогранно, самобытно. Но это – чужое.

Когда создавалась эта серия, Россия как раз расширялась в направлении Средней Азии. В этом контексте запертые резные двери начинают восприниматься как некий собирательный образ, если не сказать – предостережение.

Война бессмысленная и беспощадная 

Много позднее Верещагин описывал, каким шоком стало для него близкое знакомство с войной. До этого, насмотревшись пафосных батальных картин и начитавшись не менее пафосных статей в газетах, он полагал, что рисовать войну – захватывающее и интересное занятие. На солнце ослепительно блестит оружие, на ветру развеваются яркие флаги, громко ржут лоснящиеся лошади… На деле оказалось, что война – это, в основном, жестокость и варварство, массовая гибель и страдания людей, трагедия для всех, кто в ней участвует. Прибыв в Туркестан в должности военного художника, Верещагин оказывается в обороняющейся Самаркандской крепости и, разумеется, тут же берёт в руки оружие. Солдаты звали его «Выручагиным», а командование представило его к ордену Святого Георгия IV степени. Это была первая и единственная за всю жизнь награда, которую он согласился принять.

Батальная живопись Верещагина оказалась, мягко говоря, необычной для своего времени. Общество было шокировано: до этого о походах российской армии принято было думать как исключительно о победоносных. И вдруг – трупы, кровь, отрезанные головы. Такой показывать войну не привыкли, да и нужно для этого, видимо, посмотреть на всё изнутри, а не издалека. Верещагин так и писал: дать картину настоящей войны невозможно, если наблюдать за сражением в бинокль.

На следующую войну – Русско-турецкую – художник поехал сознательно, записавшись адъютантом к великому князю Николаю Николаевичу. Во время штурма Плевны погиб брат Верещагина Сергей и был тяжело ранен другой его брат – Александр.

На картине «Побеждённые. Панихида» (1878-1879 гг.), за которую Верещагина много ругали, луч света с небес сходит не на священника, совершающего молебен, а на поле, усыпанное трупами погибших солдат. Здесь мы позволим себе подчеркнуть: никакой просмотр картинок в интернете, никакое изучение репродукций, даже очень качественных, никогда не дадут такого эффекта. Эта огромная – больше трёх метров в ширину – картина повешена так, что бескрайнее поле, покрытое трупами, оказывается ровно на уровне глаз зрителя. Картина подавляет, пробирает до дрожи, ошарашивает. Это те самые эмоции и впечатления, ради которых стоит заплатить за билет и даже постоять в очереди.

Картина «Скобелев под Шипкой» (1879 г.) изображает празднование победы над турецкими войсками. Однако художник располагает Скобелева и его свиту, а также приветствующие их войска на заднем плане. А на переднем плане – трупы, по сути – цена этой победы.

Заглавной картиной проекта кураторы выставки сделали хрестоматийный «Апофеоз войны». С этим решением можно было бы поспорить – хотя бы потому, что это одна из немногих картин Верещагина, на которой автор изобразил то, чего не мог видеть своими глазами. С другой стороны, картина эта действительно стала манифестом, квинтэссенцией всего пережитого и выстраданного Верещагиным.

Эту работу художник написал в Мюнхене после возвращения из поездки в Туркестан. Многие считают, что картина была задумана как протест против преклонения перед Тамерланом. Но надпись на массивной золотой раме не оставляет никаких сомнений. Это не о Тамерлане, это обо всех: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

Говорящие рамы

Знаменитые рамы Верещагина заслуживают отдельного разговора. И ради них тоже стоит сходить на выставку, потому что в большинстве каталогов и художественных изданий картины представлены без рам.

Сам Верещагин придавал рамам крайне серьёзное значение, собственноручно их проектировал и заказывал, а впоследствии даже обижался на Третьякова, когда тот вывозил картины на выставку без рам. Без рам, надо сказать, перевозить картины было намного легче. По той же причине многие картины Верещагина хранились в музейных фондах сами по себе, а рамы находились в запасниках в разобранном виде. Специально к выставке многие массивные рамы были отреставрированы, и зрители могут увидеть полотна именно в том виде, в котором они были задуманы художником.

Скажем, восточные картины часто обрамлены арабскими орнаментами. Предполагалось, что это будут цитаты из Корана, но сам Верещагин арабского языка не знал, а багетчики часто принимали восточные шрифты за причудливые узоры. Тем не менее, такие рамы создают цельное восприятие группы произведений, тех самых серий, которые Верещагин не хотел разделять на отдельные картины. На многих картинах присутствуют надписи, авторские пояснения, на некоторых – прямая речь героев. «Ой, убили, братцы!.. Убили!.. Ой, смерть моя пришла!» – эти последние слова русского солдата можно прочитать на раме картины «Смертельно раненный» (1873 г.). По мнению Верещагина, текстовое сопровождение облегчает зрителю понимание идеи картины, протягивает смысловые нити от одного полотна к другому, и картины оказываются связанными, как главы одной повести.

Заметим, что Верещагин таким образом предвосхитил появление современных музеев, где демонстрация картин сопровождается разного рода мультимедиа-эффектами – светом, звуками, запахами. Работа с рамами – далеко не единственный аспект глубоко продуманной выставочной стратегии художника. Напомним, что Верещагин много выставлялся не только в России, но и в Европе и в США. Чтобы привлечь публику, он продумывал буквально всё. Он заколачивал окна и освещал картины электрическим светом, чтобы продлить часы работы выставки и показывать картины в одинаковом освещении. Он издавал и продавал каталоги и репродукции, он устраивал на выставках бесплатные дни и предоставлял скидки студентам. На его выставках звучала русская музыка, для чего музыкантов из России выписывали даже в США. Иными словами, выставки становились едва ли не перфомансом, зрелищем, событием. Учитывая, что адресатом полотен Верещагина был не только российский зритель, а практически любой здравомыслящий человек во всём мире, отбоя от желающих посетить эти выставки не было. Верещагин на протяжении всей жизни не испытывал недостатка в средствах и стал одним из немногих русских художников, обретших славу и признание на Западе.

Так патриот или нет?

Историки до сих пор спорят, был ли Василий Верещагин российским разведчиком. Англичане, например, были уверены, что его поездка с супругой в Индию совершалась в шпионских целях: мол, изучал он не только уникальные ландшафты и пейзажи, но и различные аспекты колонизации Индии Англией. Японцы тоже относились к Верещагину настороженно: чтобы попадать внутрь храмов, он был вынужден обращаться к чиновникам за разрешением. Как бы то ни было, из Японии Верещагин писал Николаю II письма о том, как лучше вести войну, как надо обустроить Порт-Артур и так далее.

Дневники, письма, книги Верещагина написаны на великолепном русском языке. Этот бесконечно талантливый человек не любил сидеть на месте и черпал вдохновение в экзотике и близкой опасности. Он объездил весь мир, видел Палестину, Кубу, Филиппины… Однако свою последнюю мастерскую Верещагин построил в русском стиле – и не в Париже или в Гималаях, а в Нижних Котлах под Москвой, неподалёку от Серпуховской заставы. Это ли не любовь к Родине?

Самобытный, бесконечно талантливый, верный своим идеалам и установкам мастер с большой буквы. Он передавал увиденное с репортёрской честностью. Он всю жизнь изучал и препарировал реальность – чётко, глубоко, без иллюзий. Сложно поверить, будто художник рассчитывал, что благодаря его картинам мир опомнится и навсегда покончит с войнами. Верещагин просто нашёл себя и всю жизнь делал своё дело – профессионально и с полной самоотдачей. А поскольку он был натурой многогранной, каждый решившийся познакомиться с его наследием, обнаружит для себя что-то, что поможет стать духовно богаче.

Выставка в Новой Третьяковке работает до 15 июля 2018 года. На беглый осмотр экспозиции стоит закладывать не менее двух-трёх часов. Для тех, кто устанет от впечатлений, организаторы соорудили на антресолях выставочного зала что-то наподобие юрты – так называемую «Гостиную Верещагина», где можно отдохнуть на кушетке и послушать фрагменты из переписки художника с женой и его воспоминаний о путешествиях. 

Фотографировать на выставке не разрешается. Иллюстрации: И. Крамской «Портрет В.В. Верещагина» (1883), картины В.В. Верещагина «Мавзолей Тадж Махал в Агре», «Мавзолей Гур-Эмир. Самарканд», «Двери Тимура (Тамерлана)», «Богатый киргизский охотник с соколом», «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой», «Побеждённые. Панихида», «Апофеоз войны», «Смертельно раненный», «Паперть церкви Иоанна Предтечи в Толчкове. Ярославль».